Увлеченные родители
В дни, когда на нашем столе уже лежали билеты в Москву, океан стал казать особенно сверкающим, манящим, а горячий песок ласкал детям пятки. Дни тянулись, как соленая американская карамель. Дом, который все последнее время я обнимала душой и наполняла женским теплом, пустел. Мебель изнашивалась, но никто не думал ее менять, посуда билась и никто не покупал новую. Все словно затухало и сворачивалось, и я ловила себя на том, что часто сижу, нахмурив брови, задумчивая, но совершенно спокойная относительно будущего. За плечами оставался отрезок жизни на океане с маленькими детьми. Я не знала, что ждало меня впереди, не знала вернется ли наша семья назад в Америку, будем ли жить в России или открывать для себя новые страны. Но знала точно, что мое сердце навсегда было расколото Атлантикой на две половины – на землю, где я родилась сама, и землю моих детей.
На мне: водолазка, Splendid; шорты, One Teaspoon; cерьги, My-Ki Jewelry; на Мелком: водолазка, MacHenry, джинсы, Zara
А где мама? – этот вопрос, от которого я порой вздрагивала, заставал меня каждый раз, стоило мне отлучиться из гостиной, детской, кухни – одним словом с места, где мне полагалось быть по мнению мальчишек.
– Папочка, а мама в ванной – послышался тонкий предательский голосок Мелкого
Я и правда была в ванной, где смывала вечером макияж.
– Хм, пойду разбираться. – стук в дверь – Люся? А ты что там делаешь?
Моя рука с ватным спонжем застыла так, словно меня застукали с пистолетом – Умываюсь, а что???
– Ты наверняка там с телефоном, сидишь в Инстаграм
– Нет, мой телефон на кухне, дорогой. Иди проверь!
– Это неважно. Ты научилась выходить в Инстаграм через душевую кабину!
– Нет, дорогой, я телепартировалась на модные съемки через биде!
Вот такой и была моя жизнь, наполненная заботами, под аккомпанемент непременного подтрунивания надо всем, что я делала. И все было бы здорово, если бы на этом пути я кое-что не потеряла.
Вначале я не понимала, что именно исчезло из моей жизни. График был четко выстроен. Будни – любимое дело: блог, примерки, одежда, съемки, встречи, азарт. Вечером и в выходные – дети: hot wheels, cиняки, паровозы, обиды, лего, уроки, подгузник, горшок. В это время Костик переживал свои terrible twos и проверял мои границы, а заодно лимиты дозволенного с братом. Мелкий же, наоборот, был нежным, плаксивым и сентиментальным. Мы быстро собирались по утрам – рюкзачки, водичка, сменная одежда, поплакали, убежали. Осталась одна – выдох, почта, тарелки, уборка, фейсбук, инстаграм, и еда.
После садика я садилась играть с Малышом, подводя в уме итоге и провалы дня, потом купала обоих, вслед две истерики, не хотят одевать пижаму, чистить зубы, все спят. Я справлялась. Я все успевала! Но что было не так? Откуда вдруг появилось странное чувcтво того, что я потеряла что-то важное…
Но ответ и на этот вопрос пришел. Как-то вечером Мелкий поднял жуткую бурю дома. Ему не понравилось, что я положила ему сосиски с картофельным пюре на ужин. Он хотел только сосиски.
– Зайка, если не хочешь, не ешь пюре.
– Нееееет, сосиски в нем испачкались. Я не буду! Свари мне новые! – разорался мой старший сын.
Но в ответ на это я забрала тарелку со словами “тогда ужин закончен”, разозлившись, и почувствовав, что Мелкий обнаглел и переходит все границы.
Но вслед за этим моментально над своей тарелочкой расплакался Малыш. И при том, что он обожал и сосиски и пюре, есть наотрез отказался. Почувствовав, что я потерпела полное фиаско в этом вопросе, я отправила голодных и заплаканных мальчишек спать, совершенно потерянная и сама.
На следующий день, моя подруга, занимающаяся human design, вдруг прислала мне сообщение на телефон, которое начиналось так. “Люся, решила написать тебе про то, как кушают твои дети. Смотри, Мелкому – очень важно есть именно то, что ему вкусно, и на него не стоит давить, потому что это сбивает его естественные настройки организма. Он сам придет постепенно к разнообразию. А Малышу во время еды важно не столько, что в тарелке, сколько психологический комфорт”. Cообщение на этом не заканчивалось, но я вдруг поняла, почему я услышала это от друзей и не заметила этого сама. Я потеряла материнскую Чуткость. Ее словно разбило волной.
Мамам дано было природой глубоко и тонко чувствовать своих детей. И материнское чутье лучше книг, лучше психологов выводило на правильное отношение к своим детям. У чутких матерей конфликты решались третьим путем из двух предложенных. Но Чуткость оказалась очень ранимой дамой. Они исчезала, стоило мне сильнее увлечься работой, испарялась, стоило мне погрязнуть в домашних, рутинных делах, исчезала от ссор, исчезала от долгого периода радости и эйфории, исчезала в телефонах, мессенджерах, соцсетях. Мы все, родители этого поколения, болели синдромом потерянной Чуткости из-за потока информации, который получали в течение дня. То что доставалось нашим детям – это родители, которых всегда что-то отвлекало. То, что я стала замечать в себе можно было назвать так – я планомерно выполняла материнские обязанности, параллельно решая массу вопросов, а просто “быть Мамой” где-то терялось на этом пути. Выходило, что баланс между семьей и делами заключался не в том, как спланирован день, как распределено время между детьми и работой. А в том, могли ли увлеченные собственным делом родители, или просто уставшие от забот, сохранить чуткость. Ловить ежедневно свою точку душевного возврата к детям.
На следующий день Мелкому было дано помочь мне на этом пути.
– Мам, а ты знаешь у нас на работе есть Silence!
Я прекрасно знала значение этого слова и даже помнила, как часто, прикладывая палец к губам, по-советски строго требовали тишины учителя в моем детстве. Но в американском детстве Мелкого все было иначе. Он сел на пол в позе лотоса, ладошками кверху и закрыл глаза.
– Вот так, мамочка, мы в садике сидим каждый день, одну минутку.
Я и решила взять эту спасительную минуту себе. И выдыхать абсолютно все, прежде чем встретить детей из садика, и начинать с такой минутки каждый выходной день.
